<<Возлюби ближнего своего>> | <<С крыльями за спиной>>
Ситуация с едой в Екатеринбурге ухудшилась до абсурдного уровня для XX века и для такой развитой страны, как наша. К тому времени мы с папой уже выступили в Луизиане на годичной конференции в июне 1991 года и встретились с воистину пламенными христианами. В Луизиане я удивилась, что Павел Истомин – мой отец – вызывал больший интерес, чем я. Папа же смеялся: “Ну ты сама подумай, Двайт привез меня показать, как он
обратил коммуниста в христианство! Такого американцы еще не видели!” У папы сразу появилось множество друзей – ветеранов войны. Тысячи людей предлагали свою помощь нашей церкви, поэтому, когда моя сестра Ирина и Лена Тищенко снова на меня поднажали, я уже без всякого стеснения обратилась к нашим американским друзьям за помощью. Двайт был рад просьбе, но поставил одно условие:
“Лидия, ты должна организовать мне встречу с Наиной Ельциной!”
Опять двадцать пять! Ну что с ним было делать?! “Да зачем же Вам Ельцина? То мужа, то жену вам надо! Я же их совсем не знаю! Это просто трата времени! А у меня здесь столько работы! Ваши же поручения выполняю: то с нефтяниками встречаюсь, то с камнерезными компаниями!” Но Двайт, преданный своему видению помощи России, на переговоры не шел, да было и понятно. Папа мне все толково дома разъяснил, но я не разделила его позицию: “Двайт же политик! Ему эполеты нужны, а встреча с Наиной – теперь уже женой первого российского президента – ему принесет нужные лавры! Наивная ты моя! Когда ты только повзрослеешь?” Я перехватила папину ироническую усмешку.
Может, прав был Христос на счет своего требования оставить свою семью? Все время приходилось спорить с папой. Мама же верила Двайту всей душой:
“Ну что ты все к ней цепляешься, Павел! Двайт для нашей семьи столько делает!”
“Да что он такого делает, твой Двайт? Слепые вы тут все, что ли? Что мать, что дочь!” Папины тонкие губы побелели – нехороший знак.
“Папа, ты просто ничему хорошему не веришь! Двайт для России старается! Сколько раз он нам говорил, как важно соединить ученых с учеными, врачей с врачами, учителей с учителями и бизнесменов с бизнесменами?
Только так Россия сможет выйти из кризиса не только духовного, но и экономического!”
Чтобы доказать папе, что он не прав, и помочь нашему городу, пришлось опять бросить клич в церкви: может, кто знал Наину, – она же все-таки из нашего города. Пока я ломала голову, как привезти гуманитарный груз
в Екатеринбург через Наину Ельцину и Двайта, Таня Перетолчина уже неслась через весь город ко мне.
“Лида! У нас в Медицинском центре работает женщина – моя лучшая подруга – она лично знает сестру Наины, та работает в Доме мод. Вот телефон”.
Вечером я уже держала в руках передачу для Наины – мягкий и легкий заклеенный пакет – и листок с домашним номером самого президента. Девчонки из церкви решили ехать со мной. Сестра обиделась: как же так, я –
младшая сестра – еду на встречу с женой аж самого президента, а беру кого угодно, только не свою сестру. Кто же был с самого начала в церкви, если не Ирина?! Но я все старалась следовать заповеди Христовой и оставила ее дома, согласившись взять Лену Тищенко, Таню Перетолчину и другую Таню, знавшую сестру Наины, посчитав свой выбор справедливым.
В Москве я сразу позвонила Наине. Пока в трубке долго звучали гудки, я рассматривала безадресный пакет, как будто Наина могла увидеть доказательство его существования по телефону. Этот пакет был в ту минут дороже
жизни: пропуск в новую жизнь, в неведомый мир, казалось, уготованный мне свыше. Уже ничего не казалось странным, не было неуверенности, что что-то сорвется, только рот пересох от нервозности. И тут на другом конце прозвучал мягкий, но в то же время довольно холодный голос.
Никогда до того не слышавшая голос жены президента, я его сразу узнала! Это была Наина Ельцина! Разговор был не дольше трех минут, как будто кто-то ее торопил.
“Пакет? Какой пакет? Я не знаю ни про какой пакет. От моей сестры? Как ее зовут?” Пауза. Я слышу тихие переговоры с кем-то: но не могу различить ни слова? И вдруг: “Хорошо. Встретимся сегодня в четыре часа на станции метро Олимпийская”. Раздались гудки. В гостиничном номере было так тихо, что было слышно, как таракан промчался по стене прямо перед моим носом. Ленкин нос еще больше заострился от любопытства: “Ну что
ты молчишь! Рассказывай” Я же была смущена, как будто оказалась посвященной в какое-то новое таинство или новый орден, обязующий меня молчать.
“Рассказывать особенно нечего – сами все слышали”. Лена скомандовала: “Мы едем с тобой! Вдруг на тебя нападут или арестуют! Мы должны быть с нашим пастором до конца! Мы твои телохранители!”
За три часа до назначенного времени четыре женщины покинули в спешке гостиницу “Россия”. Движимая каким-то неизвестным мне порывом, я почему-то натянула на голову ушанку и надела огромные очки, и
девчонки, глядя на меня, прыснули.
“А-а-а-а, конспирация! Чтобы не узнали…” Все казалось с этой минуты имеющим огромный исторический смысл, и эти усмешки мне показались неуместными, но я не смогла удержаться, и мы все расхохотались. Смех
помог мне немного расслабиться, но я все равно волновалась не только от встречи, но и от того, что шла не одна. И почему я не смогла девчонкам отказать? Могла ведь найти причину улизнуть из гостиницы!
Жалко, что никто не заснял нашу четверку на видео на той столичной станции метро! Чем ближе стрелки больших часов подходили к четырем, тем более пустынной становилась станция. Лена, у которой оказался нюх
разведчика, вдруг прошептала: “Девчонки посмотрите на цветочные ларьки!”
Мы тут же развернулись на девяносто градусов, но Ленка дернула меня за рукав, “Ну не так же явно! Украдкой смотрите, и не все сразу! Учить вас надо!”
“Ну?!” Мы ничего не видели – цветы как цветы.
“Вы что, не видите?” – Лена шепотом пыталась направить наши глаза в правильном направлении. И правда: все цветочницы исчезли, а вместо них вдруг появились дюжие молодцы в белых передниках. Ни одной женщины продавца по обеим сторонам перрона не оказалось. Когда они ушли – мы не заметили. Все продавцы были почти стандартного вида, накачанные и коротко остриженные. У меня засосало под ложечкой.
Таня вдруг уставилась на хвост только что пронесшегося поезда: “Поезд не остановился, девчонки, вы видели?” Мы не успели ответить, как другой поезд пропустил остановку. Лестницы эскалатора неторопливо ползли вниз пустые. Я сиротливо оглядела пустой зал с продавцами-красавцами.
“Все! Девочки, мне кажется, вам пора отойти от меня. Наина же не ожидает, что я появлюсь с телохранителями! Ну что вы ко мне прилипли?!” Лена молча сделала жест, протянув правую руку с поднятой вертикально ладонью в мою сторону, означающий что-то вроде, “Ваше указание выполнено!”, и троица спокойно, как бы между прочим, переместилась на другую стратегическую позицию шагах в пятнадцати от меня.
И тут все вдруг стихло. Ниоткуда появилась группа людей. Я увидела невысокую симпатичную женщину впереди остальных. За ней следовали четыре молодых мужчины. Она молча подошла, такая привлекательная и элегантная в своем твидовом костюме, и представилась. Стараясь не смотреть на телохранителей, я протянула ей пакет, и Наина Иосифовна, приняв посылку, сразу развернулась и направилась в ту же сторону, откуда пришла. Я оторопела: и это все?
“Наина Иосифовна! У меня к Вам просьба!” Жена президента остановилась и развернулась: “Просьба? Вы ничего про просьбу не говорили”. Мне стало так отвратительно, так хотелось ничего не просить, а просто выразить ей свое восхищение, но я вместо этого собралась со всем своим духом и выпалила:
“Нам нужен самолет! Двайт Рэмзи из Америки может послать продукты в наш город и медикаменты. Нам нужен самолет!”
Наина Иосифовна едко усмехнулась: “А Вы, оказывается, настырная!”
Она пыталась разглядеть мое лицо, но я забыла, что у меня на голове была ушанка, а на лице огромные красные очки. Лучше бы я не пряталась за стеклами своих очков! Может быть, она тогда бы мне больше поверила.
“Не для себя же прошу! Для людей! Горожане, дети страдают от голода! Вы же сами из Свердловска!”
Наина Ельцина сделала все, что обещала. В январе 1992 года я привезла пятерых американских методистов на первые наши с ней переговоры. Двайт светился, представляя первой леди свою команду: кардиохирурга Ларри Хиллера, профессора экономики Пола Меркл, ветерана Джима Вуд. Был с нами и один баптист – финансист Дик Дэвис. Мой папа и моя дочка тоже принимали участие в переговорах. Наина Иософовна была со своей подругой, она и моя шестнадцатилетняя Юля переводили. А в апреле военный самолет АН-124 приземлился на военной авиабазе Бакрсдэйл, в Луизиане – Наина сумела-таки предоставить методистской церкви самый большой самолет в России.
Огромные грузовики c гуманитарной помощью медленно въезжали в прожорливое брюхо Руслана на американской военной базе Бакрсдэйл; русские пилоты, знающие английский, разговаривали с американскими солдатами, равномерно распределяющими поддоны с драгоценным грузом внутри самолета. Скоро екатеринбуржцы встречали самолет-сказку в аэропорту.
А дома меня уже ждал факс. Я взглянула на счет и не поверила своим глазам: правительство начислило нам полтора миллиона рублей за горючее.
“Двайт, у нас проблема!” Двайт стал пересчитывать рубли в доллары и призадумался. Сумма была огромная при курсе 20 рублей за доллар.
“Разве мы не договаривались, что самолет будет бесплатно?” Двайт был прав – на переговорах в старом здании Кремля все детали операции были проговорены тщательным образом, но я не уверена была, что
мы обсудили и заправку самолета.
Позвонив тут же в Москву по телефону, указанному в факсе, узнала, что, оказывается, про топливо разговора не было, и сейчас нашей церкви надо было платить.
Лена Тищенко отмахнулась: “А-а, Патриарх заплатит!”
“Ленка, ну какой Патриарх, если мы методисты!”
Пришлось набраться дерзости и позвонить Наине Иосифовне. Через пять минут проблемы как не бывало.
<<Возлюби ближнего своего>> | <<С крыльями за спиной>>
Leave a Reply